Вельяминовы – Время Бури. Книга первая - Нелли Шульман

Деборе тогда это имя ничего не говорило.

В университете Орегона, на одном из первых семинаров, она вздрогнула. Преподаватель размеренно диктовал список литературы, повторяя имя отца:

– Один из лучших лингвистов Америки, знаток индейских языков, антрополог…, – профессор поднял палец, – мы будем работать с его книгами, статьями…, – Дебора, сначала, собиралась написать в Йель, где профессор Эдуард Сапир возглавлял кафедру антропологии. Девушке стало неловко:

– Что я ему скажу? Он женат, во второй раз. Его первая жена умерла. У него дети, зачем все это? – она несколько раз принималась за письмо, но бросала листок. В прошлом году отец умер.

Дебора хотела поехать в Портленд, в синагогу, попросить раввина перевести надпись на Библии. Она могла бы и сама выучить иврит, с ее способностями, могла бы обратиться к любому преподавателю, занимавшемуся семитскими языками, но не хотела этого делать. Ей казалось, что отец написал что-то личное, предназначенное только для ее глаз. Она была уверена, что мать велела ей зажигать свечи, тоже, по его просьбе.

В Портленд она не успела. Получив диплом магистра, Дебора написала в Йель, профессору Блумфильду, и начала вести семинары со студентами, оставшись при кафедре. Потом в университете появился посланец Министерства Обороны.

– Какая разница? Я все равно не еврейка, по их законам…, – Дебора толкнула дверь в комнату. Мылись они в общем душе, на каждой половине барака устроили умывальную. Девушек на базу приехало всего трое. Они, смеялась Дебора, купались в роскоши. Работа оказалась довольно легкой. Математики и лингвисты трудились над новыми кодами, для шифровальщиков армии США, создавая комбинации на основе индейских языков.

Дебора прошлепала босыми, влажными ступнями к столу. Она была в армейских, мужских брюках цвета хаки, и похожем, грубого хлопка свитере. Мокрую голову прикрывало полотенце. Кинув его на койку, девушка расчесалась. Одну из тетрадей заполнял мелкий почерк Красивого Щита. Дебора приезжала на каникулы, в резервацию, вести полевые исследования. Старуха всегда подсовывала девушке тетрадку с рецептами индейских блюд и снадобий: «Чтобы ты не забывала родные края».

– Я не забуду…, – ухватив с тарелки кусок вяленого, бизоньего мяса, Дебора полистала страницы:

– Любовное снадобье. Если хочешь, чтобы мужчина всегда следовал за тобой, носи сушеный краснокоренник, на шее, и положи траву ему под подушку…, – летом прошлого года Красивый Щит почти насильно сунула в мешок Деборы связку краснокоренника:

– Тебе двадцать один год, – наставительно сказала женщина, – пригодится. Твоя бабка…, – Дебора закатила глаза:

– Знаю, знаю. В шестнадцать лет снимала скальпы в сражении, при Литтл-Бигхорне, а в семнадцать маму родила. Сейчас другое время…, – за Деборой, в университете, никто не ухаживал. Антропологи и лингвисты не могли понять, что им делать с индейцами, получающими научные степени:

– То ли мы исследователи, то ли объекты исследования…, – Дебора сунула ноги в мокасины.

Дождь не прекращался. Здесь вообще было сыро. У них имелись походные, армейские печурки. По вечерам, если прояснялось, они разжигали костер и жарили мясо. Их группа жила отдельно. Во втором бараке собрались приехавшие сюда белые ученые. Многих Дебора знала, по статьям в журналах и монографиям. Третий барак предназначался для работы, к нему пристроили столовую. Площадку окружали высокие сосны, рядом тек ручей. За оградой, за будками охраны, простиралась остальная база, где шли строительные работы. Они не интересовались, что армия возводит на берегу мощной, пустынной реки Колумбия.

Жуя вяленое мясо, Дебора подхватила замшевый мешочек с крепким, индейским табаком и стеклянную бутылку. Ребята привезли индейский кетчуп, кислый соус из диких слив. Дебора научилась варить его девчонкой. Она обрадовалась, увидев на базе кусты: «Осенью соберем урожай».

Ей нравилось на базе. Плата была отличной, работа интересной, любые книги и журналы доставлялись в течение трех дней. Они играли на гитаре, устраивали лингвистические семинары, турниры по игре в шахматы, рыбачили форель и лосося, в ручье:

– Я здесь докторат напишу, между делом…– Дебора скрутила волосы на затылке. Пора было в столовую. Выходя, она обернулась:

– Белая птица…, – взлетев с лужайки, голуби исчезли в низком небе, в густых ветках сосен.

Для синагоги, выделили пустую комнату, в только законченном административном бараке. Интендант базы, показывавший Аарону помещение, озабоченно заметил:

– Рядом церковь. Святой отец Делани, пастор Крэйг сюда первыми приехали. Надеюсь, это не помешает…, – кроме деревянного креста на стене, прикрытого пеленой стола, и рядов простых скамеек, в церкви ничего не было. Посмотрев на золотистый шелк, Аарон решил, что армия оптом закупила ткань, для религиозных нужд. За первым обедом, в столовой, выяснилось, что он прав.

Лейтенант Делани широко улыбнулся:

– У меня облачение из такого шелка, праздничное. Будничный наряд черный, как у нас принято…, – капеллан Делани, иезуит, в прошлом году вернулся из Рима, где учился в Папском Библейском Институте. Он знал Виллема де ла Марка:

– В следующем году блаженных Виллема и Елизавету Бельгийских канонизируют, это вопрос решенный, – уверенно сказал Делани, – а брат Виллем примет сан. Пора, он вас на два года младше. Ему двадцать девять исполнится. Он в Конго вернуться хочет, работать с ребятишками, сиротами…, – Делани вздохнул:

– Правда, сейчас и в Европе их много…, – они сидели втроем, за религиозным столом, как его смешливо называл Крэйг, епископальный священник. Оба капеллана обрадовались приезду Аарона:

– Очень хорошо, – бодро сказал старший по званию, Крэйг, – в Хэнфорде пока меньше тысячи человек, но люди прибывают. Среди ученых много евреев…, – священники тоже поинтересовались, не мешает ли Аарону церковь, по соседству. Рав Горовиц рассмеялся:

– А где иначе? В Иерусалиме то же самое, в Нью-Йорке, в Берлине…, – он мрачно добавил:

– Было. Я жил в Берлине, два года, видел погромы…, – старший лейтенант Крэйг снял очки:

– Я уверен, рав Горовиц, что Британия победит Гитлера. Не может быть, чтобы в наши дни возобладала власть Антихриста…, – священник покраснел: «Вам нельзя, наверное…»

Аарон уверил его: «Слышать можно».

Жили они тоже рядом, в офицерском бараке. Территория была огромной, с аэродромом, строящейся гидростанцией, на реке Колумбия, гаражом на сотню машин и даже цементным заводом. В самолете, справившись по карте, Аарон ожидал увидеть здесь бесконечные леса. Рав Горовиц понял, что его послали в самую глушь штата Вашингтон. Ниже по течению реки стояли два городка. В столовой Аарон услышал, что база расширяется. Людей отселяли, за государственный счет, с выдачей компенсации.

Ни одного дерева на территории базы не осталось. Землю усеивали пни. Их корчевали, прокладывая дороги, намечая будущие строительные площадки. От аэродрома до штабных бараков было восемь миль. Они ехали на грузовике, машина подскакивала на ямах. В воздухе висел мелкий дождь, пахло соснами. Серая пыль ложилась на волосы, звенели комары. В лесах, гнус не обращал внимания на времена года. В первое время Аарон прихлопывал москитов, а потом, как и все, махнул рукой.

Он получил скромную комнатку. Душевая помещалась в конце коридора. Священники показали ему территорию. Кроме десятка бараков для офицеров, столовой, и административного комплекса, здесь пока больше ничего не было. Солдаты жили в палатках. Выше по реке Аарон увидел дорогу, перегороженную воротами, с объявлением: «Въезд только по пропускам». На дальнем участке еще росли сосны.

Аарон повернулся к священникам:

– Еще какой-то пропуск нужен? У нас один есть…, – при оформлении, Аарону выдали картонную корочку, с фотографией и званием. Крэйг покачал головой:

– У нас простой пропуск, рав Горовиц. Он действителен для общей территории, а это научная зона…, – подобных зон в Хэнфорде имелось две. Ученые, оказывается, и ели отдельно. Капелланы успокоили его, объяснив, что почта на базе доставляется ежедневно.

– Напечатайте объявление о службах…, – сказал отец Делани, – и его отправят…, – он махнул рукой за окно столовой, – вместе с корреспонденцией.

За три дня в Хэнфорде, Аарон понял, что основная работа армейского капеллана заключается в канцелярском труде.

– Интересно, – усмехнулся он, сидя за бумагами, – во времена отца Аарона Корвино тоже так было? Он служил на Крымской войне, в Африке. Наверняка, – подытожил Аарон. Ему требовалось составить заказ для интендантов, на свечи, кошерные рационы, и вино. Первые несколько шабатов они собирались отмечать с виски, как делали евреи Запада, в прошлом веке. Здесь имелся армейский магазин. Аарону выдали деньги, на покупку нескольких бутылок. Аарону предстояло превратить часть кухни в кошерную и организовать доставку новой посуды. Он должен был позаботиться о подарках, на Пурим, заняться приобретением мацы, и попросить общину в Сиэтле, ближайшем крупном городе, прислать свиток Торы, и молитвенники.